|
На краю деревни дом,
Уж давно живу я в нём.
Старый домик, с печкой и трубой,
И живёт со мной в нём домовой.
Подружились с ним давным-давно,
Жить совместно было решено.
Как никак, а всё ж душа живая,
Всё умеет и всё понимает.
Величать меня Иваном,
Каждый день встаю я рано,
Принимаюсь за работу
И тружусь себе в охоту.
Дом мой хоть и не велик,
Да стоять мне не велит:
Сам себе я ткач, и стряпчий,
И сапожник подходящий.
Делаю своё я дело
Не спеша хоть, да умело,
Пью немного, зная честь,
Радуюсь тому, что есть.
От политики
далёк,
А в хозяйстве знаю толк:
Огород весной сажаю,
Осенью плоды снимаю,
Горевать я не умею,
Коль не жну, так значит сею.
В стойле конь лихой стоит,
Рядом тёлка с ним мычит.
Сена просит, тянет: «Му-у-у,
Где обед мой, не пойму?»
Накормлю коня с коровой,
Почешу ей бок махровый-
Ешь, ты ешь, моя Бурёнка,
Знать, к весне в приплод телёнка
Молодого принесёшь,
Так что кушай вдоволь рожь.
Домовой со мною ходит рядом,
Меряет хозяйство своим взглядом,
Покряхтел, доска что отвалилась,
Пожалел, что крыша покосилась.
Я корову вечером дою,
Молочком его я напою,
Он сидит на корточках со мной,
Облизнулся, ждёт он ужин свой.
Вечером гоняем вместе чай,
Вместе испекли мы каравай,
Вот сидим и чай с вареньем пьём,
Разговор степенный мы ведём.
«Вот вчерась опять гонял мышей,
Гнал отсюда прочь я их
взашей.
Налетели стаей – содома,
Обнаглели – лезут в закрома.
Одного я жирного догнал
И пинка ему тот час поддал.
Заорал тогда он, запищал,
Не придет что больше, обещал.
Я в курятник опосля зашёл,
С Петей-петушком я речь завёл:
«Здравствуй, голосистый мой приятель!
Что ж подряд твой снизил показатель?
Ты уж покумекай как тут быть,
Ведь не мне же, Петь, тебя учить».
«А как с сеном, Кузь, дела,
Хватит, нет ли до тепла?
Молоко с тобой мы любим,
Коль не хватит сена – купим».
«Заходил на сеновал,
Сена хватит, так и знал.
Да и дров с лихвою – проживём,
Много ль надо нам вдвоём?»
Закурил махорку домовой,
Валенки стянул с себя долой,
К ходикам поставил ближе стул,
За цепочку гирьку подтянул.
Слез со стула и прошёл в чулан:
"Завтра будет холодно, Иван, –
Вон к морозу завывают волки
Что их слышно даже аж в посёлке"...
Каждый вечер так мы с ним сидим
Да в окно на улицу глядим.
За окошком властвует сама
Русская красавица –
зима.
На окнах выткала узоры,
Посеребрила косогоры,
На юг отправила грачей,
И, всякой модницы ловчей,
Завила локонами снег.
Покрыла инеем пороги,
Румянец навела на щёки,
Закуталась в блестящий мех,
Надела шубу с сапогами
И, оставляя за санями
След от полозьев ледяной,
Летит на тройке удалой.
С восторгом тройка резво мчится,
Лишь пыли снежной столб клубится.
Блестит, искрится и сверкает,
Звук колокольчиков роняет.
И скачет девица лихая,
Себе природу подчиняя:
На небе стёрла облака,
И льдом подёрнулась река;
Хрустит, лаская слух, снежок,
Из труб валит седой дымок;
Мерцают звёзды в вышине,
Трещит морозец в тишине.
С деревьев сбросила листву,
И путь стал виден за версту.
Горит рубином гроздь рябины,
Слетел последний лист с осины,
И засверкала, как хрусталь,
Берёза, облачившись в
шаль.
Лишь непокорный лес густой
Наряд хранит обычный свой.
Его зелёные холмы
Не в власти матушки зимы.
На землю вечер опустился,
На небе месяц засветился.
В заиндевевшее окошко
Пробилась лунная дорожка.
Закат малиновый играет,
Верхушки сосен озаряет,
Трещат дровишки дружно в печке,
Чернеет полынья на речке.
В лесу сменил свою шубейку
Косой на белую цигейку.
Медведь в берлоге сосёт лапу,
Лишь сотрясая воздух храпом;
Залез под крышу воробей,
Найдя местечко потеплей,
Засунув под крыло свой нос
Ему не страшен стал мороз.
Сменяет вечер после ночь
Остатки дня стирая прочь,
И прерывая жизни бег,
Чаруя взор, ложится снег.
В колыбели ледяной
Мир уснул. Царит
покой.
Лёд трещит внизу
на речке,
Домовой храпит на печке.
Спят и мыши, и петух
Только месяц, звёзд пастух,
Мерно по небу плывёт,
Свет свой чудный сверху льёт.
Над лесами, над полями,
Над долинами, холмами,
Наш плывёт гелиодор
Завораживая взор.
Час рассвета наступает,
Домовой слегка зевает,
Прикрывая рот рукой,
Чешет ухо он ногой.
Сверху мне кричит: «Хозяин!
Вылезать пора из спален.
Солнце вон уже радеет,
Рано вставший – богатеет».
Потянулся и встаю,
Домовому говорю:
«На базар бы съездить надо.
Эх, держись мои
деньжата!-
Взял у Кузи кружку с
квасом
И ему промолвил
басом:-
Что тебе Кузьма купить?
Что закажешь, тому быть».
Кузька мой пустился в пляс,
В карман лезет в тот же час,
Берестовый лист берёт
И перо он достаёт.
Обмакнув его в чернила,
Кузька пишет: «Надо мыло,
Таз мой в бане прохудился,
Веник тоже развалился.
Валенки хоть залатал,
Но их тоже б поменял.
Дрожжи не забудь, купи,
Браги пенной наварим.
Купи банку огурцов,
Да коробку леденцов».
Я беру его заказ:
«Будет всё тебе за раз!
Только дома ты сиди,
За порядком тут гляди,
Дверь чужим не открывай,
Скоро буду, так и знай».
Сел на своего коня,
Потянул за поводья,
И поехал полем–лесом
В настроении чудесном.
Застоялся в стойле конь,
И сейчас в груди огонь
Вырывается наружу.
Мчит, захватывая душу,
Сани, напрямки по брегу,
Лишь глаза слепит от снегу.
Вот подъехали к базару,
Полно люду и товару,
Привязал свого коня
У кого-то плетня,
Список Кузькин вынимаю
И к базару с ним шагаю.
Пар с мороза кверху вьётся,
Колокольный звон несётся,
Скрип телег, цыганок
гомон,
Вор за руку дядькой пойман,
Между кем-то торг идёт,
Баба шалью щёки трёт,
Кто-то барыши считает,
Пекарь - воробьёв гоняет,
Пьяный - песню заорал,
Крики, хохот, спор менял,
Поросёнка визг кошмарный,
Одним словом - день
базарный.
Час-другой я здесь толкаюсь
Да к товару
приценяюсь,.
Всё, что надо, закупил,
Только леденцы забыл.
Возвращаюсь я назад,
Направляюсь в первый ряд.
Вдруг гляжу: народ столпился.
(На кого ж эт он
воззрился?)
Встали кругом, топчут
снег;
Шум, галдёж, мальчишек
смех
Доносился непрерывно
Да играла дудка дивно.
Нет, стоять мне здесь
далёко...
"Расступитесь-ка
немного",-
Сквозь толпу я
пробираюсь,
К музыканту
подбираюсь.
Миновал толпы
скопленье
И воскликнул в
изумленье:
"Что за невидаль,
народ?!
Музыкант то этот -
кот!"
В лапках дудочку он держит,
Музыкой базар весь тешит,
А за ним бабуся смотрит,
Глаз своих с него не сводит.
Кот зевак всё забавляет,
Всё на дудочке играет,
Как танцор при том танцует,
Глаз мне радует, балует.
«Сколько стоит котик твой?
Я беру его с собой!»
Бабка цену объявила,
Да немало запросила.
Кошелёк я вынимаю,
Денежки свои считаю.
До гроша ей всё отдал
И кота тогда забрал.
«По цене и быть товару»-
И иду с мешком с базару.
На коня, и мчусь домой.
Как теперь там домовой?
Ветер свищет, мчатся сани,
Звонят бойко бубенцами,
За повозкой вихрь взвился,
Конь в галоп стрелой пустился.
Топот по полю несётся,
Конь домой теперь мой рвётся.
Подъезжаю к свому дому:
«Кузька, отворяй хоромы!
Нас встречай скорее, друг,
Выпрягай коня из дуг.
Дай овса ему ведёрко,
Обмети снежок метёлкой,
Напои его водицей,
Только чтоб не простудился,
Прихвати дровец для грубки
Да глядеть пошли покупки.
Свой заказ ты принимай,
Всё по списку получай:
Вот те мыло, вот те таз,
Вот те унты в самый раз,
Вот тебе и веник новый,
От меня – кафтан парчовый».
Кузька скачет, веселится,
Делово в кафтан рядится,
Следом список вынимает
И покупки с ним сверяет.
Всё в наличии, вот только
Где же леденцов коробка?
Видит этот он грешок,
Достаёт тогда мешок,
Что последним оказался.
Развязал и напугался –
Из мешка, с прыжком вперёд,
Выскочил здоровый кот.
«Это что ещё за диво?-
Молвит Кузя справедливо.-
Ты зачем его принёс,
Как ответишь на вопрос?
Где же леденцов коробка?-
Бьёт вопросом Кузя ловко.-
Обещал ты их купить,
Как теперь без них мне быть?»
«Полно Кузька надуваться,
Знать не стоит обижаться.
Места много, знаешь сам,
Хватит и коту и нам».
Кузька молча влез на печку,
Потеплей найдя местечко,
Я с устатку отдыхать
Повалился на кровать.
Кот калачиком свернулся,
К Кузьке задом повернулся.
И мурлычет песнь свою
Баю-баюшки-баю.
Котика рукой я глажу,
Он всех песенкой ублажил,
Сон с дремотой навевает
И со мною засыпает.
Солнце вновь за лес заходит,
Снова месяц гордый всходит.
На мир сонный он глядит,
Только лишь Кузьма не спит...
Солнце в окнах показалось,
Ух, ну я и разоспался!
«Ну-ка, Кузька, хватит спать,
Уж пора давно бы встать».
Крикнул, а в ответ молчок,
Запиликал лишь сверчок.
«Что такое, Кузя, где ты?» -
Ни ответа, ни привета.
Огляделся: нет кафтана,
Нет сапожек из сафьяна.
Нет ни шапки меховой,
Ни подстёжки шерстяной.
Я на улицу бегом
Выбегаю босиком.
Вдруг след вижу одинокий,
Маленький и неглубокий...
Что же делать мне теперь?
За собой захлопнув дверь,
Пригорюнившись, сижу
Да в окошечко гляжу.
Не окликнет меня друг,
Не пошутит со мной вдруг,
И махорку не закурит,
И со мной не балагурит.
Может всё-таки вернётся,
Погуляет – обернётся?
Нет, не слышно никого,
Кроме ветра одного,
Что в трубе моей гудит,
Да кустами что шумит.
День прошёл, сгустилась ночь,
Извертелся, спать невмочь.
Утром рано одеваюсь
Да в дорогу собираюсь.
Помолился на дорожку,
Потеплее взял одёжку,
К часу доброму присели
И пошли с котом отселе.
Долго, коротко ли шли,
К лесу тут мы подошли.
Вот стоят как исполины
Предо мной дубы старинны,
Сосны, будто бы живые,
Сучья свесили сухие
И махают снежной шапкой –
Знать, тебе не будет сладко.
Почесал я лоб тогда,
Коли горе не беда,
Если жив я только буду,
Кузьку своего добуду.
Может знает водяной,
Куда скрылся домовой?
Может он тогда мне скажет,
Направление укажет,
Кузьку где мне отыскать,
Путь, куда мне мой держать.
Дохожу я до болота,
Отыскать теперь забота
Водяного в этой тине.
Как его найти в пучине?
Жутко стало мне чего-то,
Пар клубится над болотом,
Всё вокруг заиндевело,
Даже сосны стоят белы;
На деревьях тины клочья
Шелестят среди полночья,
Наверху луна видна,
Да сплошная тишина.
Что же делать? Я с опаской
Всё смотрю на тину с ряской.
Кто подскажет как мне быть –
Водяного разбудить?
Потоптался я на месте
Под узорами созвездий,
Огляделся и потом
Камень óтбил сапогом.
Бросил камень, взмутил воду,
Кинул снова камень сходу.
Всколыхнулась тут трясина,
Задрожав, как лист осины,
Что-то хрустнуло, всшумело,
С уханьем сова взлетела
Так, что снег посыпал с ёлки.
В лунном свете, как осколки
Хрусталя, снежинки вились
И на сонный пруд ложились.
Вдруг всплывает водяной –
Глаза рыбьи, с бородой.
Вместо ног его плавник,
В волосах застрял тростник.
От него запахло тиной,
Сто вековою трясиной.
Чешуя блестит при звёздах,
Мне в глаза глядит серьёзно.
Выплюнул из рта лягушку
И сказал: «Чего, Ванюшка,
От меня ты захотел,
Что встревожил мой удел?
Иль с тобой мы плохо жили,
Иль чего не поделили,
Заслужил визит чем твой?»-
Вопрошает водяной.
«Не суди меня ты строго,
Не хотел тебе плохого.
Не нарушил б твой покой,
Коль не случай, не простой:
Друг мой Кузька потерялся,
Я вот здесь и оказался.
Где найти его – не знаю,
Вот в потёмках и плутаю
Средь чащоб и средь дубрав».
И добавил помолчав:
«Кузькин следик меня вёл,
Да вот снег его замёл.
Стало тёмно… Ни души…
Что мне делать подскажи?»
Водяной снял свою шляпу,
Почесал затылок лапой,
Шевельнул слегка ушами,
Чуть причмокнул он губами
И сказал: «Ну и проказник,
Кузька ведь-то мне – племянник.
Рос он с детства сиротой,
Вот и вырос он такой.
Знать мы этого не знали,
Домовые чтоб бежали.
Где искать его не знаю,
А найду коль, отругаю.
Ну, а ты, Иван, поди
Да к кикиморе сходи.
У воды здесь обитает,
Может быть, она что знает.
Ну, а я назад. Лады? –
Жабры ссохлись без воды».
Развернулся и в болото:
Знать, ему там жить охота.
Лес сплотился предо мной
Неприступною стеной.
Я тихонечко по краю
С опасением шагаю.
Вот бы знать, куда идти,
Чтоб кикимору найти…
Не успел подумать, кот
Зашипел, оскалив рот.
Повернулся я назад,
Вдруг гляжу: ко мне на спину
Опускается дубина,
И глаза во тьме горят.
«Ты чего,- кричу я ей,-
Всех встречаешь так гостей?
Размахалась что ты палкой,
Сдачи хочешь? Мне не жалко».
Ух, уродина, какая,
Мама ты моя родная:
В перьях вся она куриных,
И зубов три ряда длинных.
Когти острые на пальцах,
В темноте глаза светятся,
Треугольный, длинный нос,
И на теме прядь волос.
Я поскрёб тогда в затылке
И мораль читаю "милке":
«Мне обычай чуден твой,
На гостей махать клюкой.
С этикетом-то, признаться,
Надо бы поупражняться,
А то вместо хлеба–соли
Ты меня клюкой до боли».
– «А чего бродить ночами,
Хлопать в темноте очами?
Коли ищешь приключенье,
Здесь найдёшь в одно мгновенье».
– «Не пугай меня, не струшу.
Из дому в такую стужу
Может выгнать лишь нужда…»
«А чего ж пришёл тогда?»-
Наша «милка» вопрошает.
Ваня тяжело вздыхает:
«С домовым мы Кузей
жили,
Ни хворали, ни тужили,
Ну а тут без перца
Проняло до сердца
–
Кузька
мой оставил дом
И в ночи ушёл тайком».
«Как, мой братец
потерялся?!-
Крик кикиморы
раздался.-
Вот проказник, вот
беглец
–
Распоясался вконец!»
Тут она на пень
присела,
Повздыхала, посопела,
Напустила горький вид
И с прискорбьем
говорит:
«Да, теперь и
молодёжь,
Нрав
–
оглоблей не свернёшь!
Но душа болит
за брата,
И здоровым видеть рада
Я ведь братца своего.
Ты пойди, найди его.
Видишь в небе ту звезду?
В сторону пойдёшь ты ту.
Там смотри, не заплутай,
Лес там тёмный, так и знай.
Правит в том лесу Яга,
Костяная что нога,
Нет опаснее тех мест,
Ведь Яга людишек ест!
Так что, Ванечка, прощай,
Худо не припоминай».
Путь дорогу показала,
Развернулась и пропала.
И найти нам Кузьку чтобы,
Мы с котом идём в чащобу.
Вот иду, куда не знаю,
Час проходит, я шагаю,
Два проходит, всё иду,
Непроглядной тьмой бреду.
Дико всё вокруг, тревожно…
Я ступаю осторожно,
И сомненье в душу въелось:
Что мне дома не сиделось?
Ни дороги, ни тропинки,
Лишь овраги да куртинки.
В вышине звезда мерцает,
Где-то волк вдруг завывает,
В жутком вое на луну
Он подобен колдуну.
Филин рядом прокричал,
Сук чего-то затрещал,
Промелькнули чьи-то тени,
Может, это приведенья?
Пробежал мороз по коже,
И подумалось мне: «Что же,
Знать, судьбой так решено
Что мне сгинуть суждено…»
Но иду я всё ж вперёд,
Хоть и за душу берёт,
Ведь нельзя мне отступать –
Друга надо выручать.
Вдруг поднялся сильный ветер,
Бьёт в лицо он, будто плетью,
Кружит снег и ветви с ними,
Воет голосами злыми
Гнёт деревья до земли,
В снежной всё смешал пыли.
С корнем выдернул рябину
Да в чащобу её кинул.
Треск стоит, ломает сучья,
Бедой пахнет неминучей.
Вдруг откуда-то мой кот
Свою дудку достаёт.
Заиграл он тут на дудке,
Ветер стихнул на минутку,
Кот на дудочке играет,
Ветер вовсе затихает.
Глядь, какой-то силуэт
Показался чрез просвет.
Вроде будто бы сторожка,
Только вот на курьих ножках.
Повернулась тут избушка,
Дверь открылась, и старушка
Показалась на пороге.
«Что, Иван, устал в дороге?
Чай не встретили с парадом?-
Бабка впилась в меня взглядом.-
Но уж ты не обессудь,
Что прошёл нелёгкий путь».-
Огонёк в глазах недобрый
Заблестел. Вдруг, тенью чёрной,
Мышь летучая кверху взмыла, –
Бабка ближе подступила:
«Сам пришёл чтоб человек
Я не ведала вовек!
Или, Ваня, ты не знаешь
Как судьбу ты искушаешь?»-
Молвила Яга зловеще.
Страх сдавил меня, как клещи,
Но потом, собравшись с духом,
Я ответил: «С моим другом
Приключилося несчастье –
В том моя вина отчасти, –
Но сейчас важней всего
Кузьку встретить моего.
Ночью он из дома скрылся,
Как сквозь землю провалился,
И куда с тех пор шагает
Ни одна душа не знает».
Призадумалась Яга:
«Нету правды то в ногах.
Заходи в дом, гостем будешь,
Ноги от ходьбы остудишь.
Мне ведь Кузька будет внук
–
Глядь отбился как от рук!
Надо же, ушёл из дома,
Честь позорит домового.
То-то, день какой уже,
Неспокойно на душе».
Бабка тяжело
вздохнула,
На меня с котом
взглянула,
Со скамьи дубовой
встала
Из печи чугун достала
И промолвила: «Садитесь,
Путь неблизкий
–
подкрепитесь:
Щи из квашеной капусты
И наваристы и
гýсты.
А коту, на вот,
таранку
Да сметаны жирной
склянку».
Пар разнёсся по
избушке.
Поклонился я старушке
И её благодарю.
«Я чего, Вань,
говорю..,-
Бабка покряхтев
садится.
К ней довольный котик
льстится.
Та его по шёрстке
гладит,
Котик песенку ей
ладит.-
Вот вчерась, на шабашé
Речь зашла о Фаберже:
Всё же нас американцы
Облапошили
–
поганцы.
За те яйца-т, иху
мать,
Надо ж столько с нас
содрать!-
Всколыхнув в печи золу
Бабка лупит по столу.-
Да в придачу, с ними в
связку,
Нам должны отдать
Аляску!»
«Это точно.- я
кивнул.-
Палку кто-то перегнул».
«Аль им денег не
хватает?-
Бабка тише рассуждает.-
С них уже сочится
сало,
Ну а им всё мало,
мало...
Как клещи раздулись,
глянь,
–
Срамота ей богу, Вань!»
–
«Да, покушать они любят,
Это дело их и губит.
Да и не в еде одной
Аппетит у них такой».
–
«Ваня, Ваня, ваш то брат
Скажем прямо
–
простоват.
Но хотя порой и сами
Вы богаты чудесами:
Это кто ж, всем в наказанье,
Принял автострахованье?!
Я ж на ступе то и дело
Борозжу свои уделы.
Лётать было
–
нечий клад,
А теперь такой
расклад:
Коли нет автогражданки
–
Ступе гнить на
штрафстоянке.
Где ж старухе взять,
скажи,
На страховку барыши?»
Я поёжился неловко:
«С этим вышла
пробуксовка...
Хотя мысль сего
масштаба
Всем достойная Остапа».
«Эх, эх, эх,- Яга
вздыхает,
Кочергой угли мешает,-
Ну а что там с птичьим
гриппом?
–
Всё ж ведь с явным
перегибом!
А под эту заварушку
Приберут мою избушку
–
Хоть зимой она в
сапожках,
Но ведь всё ж на
курьих ножках!
И ещё: в какое русло
Лёг вопрос о косе
Тузла?
Что решил конгломерат,
Кто там прав, кто
виноват?»
Я рукой махнул устало:
«Всё на тоже место
встало:
День-другой подрали
глотку,
Распугали лишь
селёдку,
А потом сдружились
снова
И сейчас там ждут
облова».
«Всё кому-то там
неймётся...
Но давай к Кузьме
вернёмся.
Хоть пригожи твои
вести
Да дела стоят на
месте.-
Бабка лоб свой
почесала,
Покряхтела и сказала:-
Где теперь Кузьма шагает,
Только месяц это знает.
Видишь вдалеке ту гору?
Проплывёт над ней он скоро.
На гору ту заберись,
Ему в пояс поклонись.
Прочитаешь заклинанье,
То, что дам тебе я, Ваня.
Только ты его промолвишь,
Как забудешь и не вспомнишь –
Не положено тебе
Заклинанье знать небес.
А теперь давай прощаться,
Без Кузьмы не
возвращайся!
Кот с тобой идёт пусть
следом,
Он тебе поможет в этом».
Я прощаюсь тут с Ягой,
В путь
пускаюсь дальний свой.
Поднимаюсь на ту гору,
Виден месяц моему взору.
Вечно странствуя в дороге,
Леса обнажил чертоги.
На ландшафт смотрю я местный,
Как из сказки он чудесной:
Там деревья в шапке снежной
Стоят в дрёме безмятежной,
Там оврагов перекаты
Негой зимнею объяты,
Там волчком позёмка вьётся,
Там от ветра куст трясётся.
И на эту панораму
Месяц светит сверху прямо.
Я кричу что было сил
Заклинанье, как учил:
«Средь ночи на небосводе
Ты, подобно воеводе,
С поколенья в поколенье
Стережёшь свои владенья
Желторогий наш мудрец,
Звёзд бесчисленных отец.
Лик свой гордый ты несёшь,
Свет серебряный свой льёшь.
Знаешь тайны все земные:
Где лежат клады златые,
Где под утро солнце всходит
И как пашня колос родит.
Лишь один ты знаешь только
До Кузьмы идти мне сколько.
Сжалься, месяц, пожалей,
Проводи к нему скорей».
Щёлкнул пальцами три раза,
Подморгнул я левым глазом,
Через спину свою плюнул
И пять раз на руку дунул.
Не успел договорить
Слышу: «Так тому и быть –
По тропинке ты пойдёшь,
В городе его найдёшь».
Свет пролился изумрудный,
Заиграв дорожкой лунной.
Снег от света заискрился,
Всё вокруг осеребрилось.
Я пред месяцем склонился,
Ему в пояс поклонился:
«Вот спасибо – удружил,
Делу службу сослужил».
На дорожку встал на ту
И вперёд по ней иду.
Вот иду через поляны,
Чрез овраги и бурьяны,
Чрез холмы и косогоры,
Чрез деревьев коридоры.
Вижу – город предо мной,
Где-то там мой домовой.
Всё в асфальте, всё в бетоне,
Где Кузьма, в каком он доме?
Вдруг последний раз из туч
Месяц бросил длинный луч
И в мгновение одно
Указал им на окно...
Утро в городе настало
Солнце в небе засияло,
Люди на работу встали,
Двери в доме застучали.
Мы стоим с котом вдвоём,
Лишь одну мы дверку ждём.
Котик, ты не подведи,
В дверь тихонько пролизни.
Дверь открылася - давай!
Этот шанс не упускай,
Дверь закрылась, а кот там
Ищет Кузьку по углам.
Под кроватью нет его,
Ни за шкафом, ни в трюмо,
Под диваном тоже пусто
И под тумбочкой не густо.
«Мог ли месяц ошибиться?»
-Котик думою томится.
Вдруг кот уши навострил
И усами заводил –
Видит сверху дымоход,
А за ним, наш видит кот,
Притаился домовой
И сидит там сам не свой...
Этот день был будто вечен,
Наконец настал и вечер.
Люди снова стали топать,
Двери снова стали хлопать.
И моя открылась дверь,
А оттуда, верь- не верь,
Будто на коне своём,
Кузька выехал верхом.
Вот все трое мы обнялись
И от счастья разрыдались.
Плачет Кузька мой: «Прости,
Как я мог от вас уйти?
Возвращаться было поздно,
-Кузька кается мне слёзно.
– Я в квартире поселился,
Что искал - того добился:
В дом прокрался незаметно,
Став на миг я неприметным.
Не спеша в нём огляделся,
Жарко стало – я разделся,
Как привык – ботинки скинул,
Стакан чая опрокинул,
Съел затем кусок ватрушки,
В чьи то поиграл игрушки,
В ванной простирнул носочки,
Из ковша полил цветочки,
Телевизор взял включил
Да махорку закурил.
Вдруг замок в прихожей щёлкнул,
Вспыхнул свет, пролезши в щёлку.
Дверь тихонечко открылась,
Глядь – семейка объявилась.
Я на коечке лежу, .
И на них с неё гляжу.
Дыма выпустил колечко,
Превратив его в сердечко,
Познакомиться собрался
И в кровати приподнялся.
Вдруг раздался жуткий визг,
Хуже, чем мышиный писк.
Заорали на дом весь:
«Полтергейст завёлся здесь!»
Сам его я испугался,
С ходу в дымоход забрался,
Третий день уж здесь сижу,
Через дырочки гляжу –
Слушай, только, правда, Вань,
Обижаться перестань.
То, что трое нас – смирился
И с котом я подружился,
Свою ревность осознал,
Лапу я ему пожал.
Так пошли скорей домой»,–
Меня просит домовой...
На краю деревни дом,
Уж давно живём мы в нём.
Старый домик, с печкой и трубой,
В доме трое: я и кот, да домовой.
Вот клубится паром самовар,
Завтра праздник, еду на базар.
Помолюсь с утра я, вставши, Богу
Да отправлюсь на коне в дорогу...
Конец.
|
